Иоанна Хмелевская - Корова царя небесного [Божественная корова]

Элюня была потрясена. Казик её обманывает! Находится в Варшаве, а о чувствах говорит исключительно по телефону, избегая личных контактов! Нет, в такое трудно поверить. Ведь это же Казик не может без неё жить, а не она без него! Тогда что все это значит? Или подруга ошиблась, обозналась, или Казик прилетал ненадолго в Варшаву, не застал её дома и следующим же самолётом вынужден был улететь обратно. Да нет, глупо, он бы ей сообщил.

— Нет! — решительно сказала Элюня. — Это невозможно! И совсем на него не похоже. Да и зачем ему…

— Ну как ты не понимаешь? Втюрился в какую-нибудь… а тебя терять не хочется. Разве такое невозможно?

— Но тогда не стал бы звонить, не уверял, что стосковался по-страшному, — возразила Элюня. — Зачем мне голову морочить?

— Говорю, тебя на всякий случай придерживает, мало ли что… А сам забавляется с… рыбочкой, когда же та в ванне плещется, хватается за трубку и звонит тебе. Слушай, я не утверждаю, что это обязательно, но возможно. Да ведь очень легко проверить, пусть назовёт тебе номер, с которого звонит, и ты ему под каким-нибудь предлогом дипломатично перезвони. И сразу поймёшь, Ломянки это или Париж!

Идея понравилась Элюне, она не любила неопределённости. Надо знать, обманывает ли её Казик или это недоразумение. И одновременно мелькнуло в голове что-то тревожное, какая-то мелочь, относящаяся к Казику, да вот никак не вспомнить…

— Непременно проверю! — твёрдо заявила она. — Сразу же, как только позвонит снова. А если выяснится, что он и в самом деле здесь, разозлюсь и пошлю его ко всем чертям! Как-нибудь переживу, тем более что появился один такой… Ну ладно, давай ищи золотую пуговицу!

Дипломатический разговор с Казиком состоялся утром в пятницу. В сердце занозой торчало сомнение, не такое уж болезненное, но все-таки. И когда Элюня услышала в телефонной трубке знакомый голос, с ходу принялась осуществлять задуманное.

— Ничего не слышно! — крикнула она в трубку. — Это ты, Казик? Я тебя не слышу, что-то случилось с моим телефоном, со вчерашнего дня барахлит, меня слышат, а я нет. Скажи номер, я перезвоню,

— Послушай, да не кричи так! — проорал в ответ Казик. — Я чуть не оглох, прекрасно слышу. Попробую говорить громче.

— Что? — надрывалась Элюня. — Не слышу!

И поспешила отодвинуть трубку подальше от уха, ибо от могучего Казикова рёва затряслись стены квартиры.

— Я те-бя пре-крас-но слы-шу!!!

— Что? Что ты сказал? Что-то трещит в трубке! Ты откуда звонишь? Назови номер!!!

— Из Ко-пен-га-ге-на! Слышишь меня?

Казик уже охрип, а Элюня упорно его не слышала. Ещё раз прокричала просьбу дать свой номер, она сама перезвонит. Казик покорился.

— Ноль! — отчаянно заорал он. — Ноль, слышишь? Четыре! Пять!

Положив трубку на стол — Казика наверняка было слышно и на улице, не говоря уже о лестничной площадке, — Элюня с удобствами записала номер и для верности повторила, добавив:

— А теперь отключись, я позвоню.

Проверку, собственно, можно было уже считать законченной. Не будь Казик в самом деле в Дании, не стал бы сообщать номер своего копенгагенского телефона, а уже по коду можно было определить страну и город. Однако следовало соблюдать дипломатию. Не любила Элюня хитрить и решила — когда Казик вернётся, она откровенно признается во всем.

А Казик в душе радовался тому, как удачно выбрал время позвонить. Ведь мог же свалять дурака и позвонить в другое время и из другого места, и что тогда?

— Вот теперь все в порядке, — заявила Элюня, перезвонив ему. — А ты меня слышишь?

— Да я тебя все время слышал, напрасно ты так кричала. А что с твоим телефоном? Позвони в бюро ремонта.

— Уже позвонила, что-то на линии, к вечеру обещали исправить. Ты когда возвращаешься?

— Через неделю, в следующую пятницу. Не представляешь, как я без тебя соскучился, просто сил нет! Ещё один круг сделаю по Швеции и Норвегии, отсюда завтра уезжаю. А как ты, что нового?

— Да ничего особенного, иду на свадьбу Анджея. Платье уже готово, мы с Иолой только и занимаемся что своими туалетами.

Закончив разговор с Казиком, Элюня тут же набрала номер Иолы.

— Казик в Копенгагене! — с торжеством сообщила она. — Притворялась, что не слышу, попросила номер его датского телефона и сама перезвонила — как штык был! Все в порядке, и код датский. Там он, а не в Варшаве!

— Ну-ну! — удивилась Иола. — Придётся поверить в двойника, или у меня что-то с глазами.

— И у меня тоже. Обманула парня, очень неприятно, когда вернётся, скажу ему правду.

— Спятила? Да кто же говорит правду мужикам?

— Я. Не люблю врать. К тому же говорить правду удобнее и проще, не надо вспоминать, что врала перед этим.

— Может, ты в чем-то права, — согласилась подруга. — Ладно, когда в следующий раз наткнусь на двойника, догоню его, ухвачу за лацканы и загляну в зубы, а ты поступай как знаешь.

Воспользовавшись её советом, Элюня вечером отправилась в казино. Барнича там не оказалось, она рано вернулась домой и наутро всерьёз занялась подготовкой к вечернему торжеству.

С грустью рассматривала Элюня в зеркале красавицу, готовую во всеоружии выйти в большой свет. Нарядное сапфировое платье подчёркивало голубизну глаз, волосы сияли золотом, в искусных разрезах по бокам юбки соблазнительно мигали ножки. И для кого вся эта красота? Кто станет ею любоваться? Пусть хотя бы Казик…

Нет, Казика явно недостаточно. Элюня вдруг отчётливо осознала: весь мир состоит из одного индивидуума мужского пола человеческого рода. И больше никого нет. Больше никто не существует для неё. Только ему одному хотела бы она показаться во всей красе, только ему понравиться. А раз его нет, на кой черт наряжаться? И такая страсть, такая смертельная тоска охватила все её существо, что Элюня даже испугалась. Вот уж не знала, что способна на столь сильные чувства…

Ещё немного — и Элюня сорвала бы с себя переливающийся шёлк, разлохматила искусную причёску, напялила джинсы и смыла макияж. Пересилило чувство долга: ведь обещала Анджею быть на свадьбе, а ему так хотелось, чтобы пришли и его элегантные знакомые.

Желание Анджея во всей полноте Элюня смогла понять, лишь оказавшись среди свадебных гостей. Кое-что стало ясно уже в костёле, хотя там под верхней одеждой драгоценности почти не имели шансов сверкнуть. Ну да вилла в Затишье предоставляла им эту возможность.

Впрочем, назвать виллой это сооружение было бы несправедливо. Дворец, ну прямо дворец какого-нибудь магната или даже королевский, четырехэтажный, колоссальных размеров. Весь нижний этаж был отведён под свадьбу — просторный холл, зала, салон и столовая. И наверняка скрывающаяся где-то в закоулках кухня. В сумме это составляло не менее трехсот квадратных метров, можно даже мазурку отплясывать, подумала Элюня.

Она прошлась среди гостей, с интересом разглядывая их, расчувствовалась при виде мужчин во фраках, ибо женщины в вечерних туалетах до полу не представляли уж такой редкости, и убедилась, что ни она, ни Иола не посрамили чести Анджеевых приглашённых, хотя на них и не красуются настоящие брильянты. Впрочем, на пальце Элюни сверкало бабушкино кольцо, а в причёске Иолы сиял большой рубин, фамильная драгоценность, так что обе вполне соответствовали. И остальные гости со стороны Анджея тоже оказались на высоте.

Помимо высокого качества одеяний свадебных гостей Элюня отметила ещё одну особенность: большинство из них принадлежало к старшему поколению. Эта свадьба игралась не для молодёжи, приём был очень-очень ретро. Дамы и господа старшего возраста, как у нас принято говорить, под предлогом устройства свадьбы для своих детей устроили праздник для себя, в стиле шестидесятых. Оркестр моментально перестроился, а короткий и неофициальный конкурс танго выиграла свежеиспечённая свекровь, мамуля Анджея, поразившая присутствующих молодым задором и темпераментом. Элюня и сама бы хотела так выглядеть в её возрасте, и только на этом свадебном вечере вдруг почувствовала непреходящее очарование всех этих танго, вальсов и чарльстонов. И даже впервые увидела, как выглядит обычная полька. Престарелая публика развлекалась вовсю.

Несколько ошеломлённая увиденным, Элюня вырвала Анджея из объятий молодой.

— Скажи ради бога, что это такое? — спросила девушка с изумлением, незаметно сделав широкий жест рукой.

— Да ничего особенного. Дедуля в сорок пятом награбил, папуля имел своих людей среди ведущей и направляющей. А это, — Анджей повторил жест Элюни, — ещё с довоенных времён было развалиной. После восьмидесятого удалось её отремонтировать, ну а теперь дела пошли полным ходом. Что же касается гостей, вот этот — замминистра финансов, тот, у зеркала, — президент банка, а вон, в уголке, один из членов правления фирмы Вестингауз. Впрочем, тут столько владельцев всевозможных фирм, что я уже запутался. И дипкорпус, вон посол Индии, жрёт без остановки, ничему его дервиши не научили, а генеральный прокурор тискает очередную девицу, кстати, лучшую подругу своей жены, а вот эта дева — дочь компьютерного центра, ну, ты понимаешь…